Ведущие тенденции в истории культуры этого столетия было обмирщение или еще исследователи называют это секуляризацией культуры, то есть переход культуры в более мирское состояние, переход из церковного состояния в светское. Этот процесс шел на протяжении всего 17 столетия, но особенно он заметен во второй половине века. В чем это проявляется?
Новые проявления в культуре
Например, перед нами в большом количестве описи личного имущества людей 17 века, так вот, женщины в 17 веке стали класть свои нательные кресты, золотые или серебряные, вместе со своими украшениями, чего раньше никогда не было, то есть они лежали в разных коробочках и поэтому описывались отдельно. Вот такое отношение к символу, православному символу, это бытовое свидетельство обмирщения культуры. Но оно проявилось в разных сферах. Мы это увидим далее.
И другой еще тенденцией, совершенно очевидной, было западное влияние. Опять же оно проявлялось во второй половине века и в основном из соседней Речи Посполитой, которая для России того времени и была окном в Европу. На протяжении всего 17 века неуклонно растет процесс грамотности населения. Откуда мы можем знать об этом? Сохранились сыски, то есть, когда большие группы населения, скажем крестьян, крестьянской волости, посадской общины или дворян, опрашивались для того, чтобы выяснить какой то сюжет важный. То есть суд не мог установить и тогда опрашивали всех.
Так вот люди прикладывали руку и те, кто не мог приложить сам, а в место них это кто-то делал, то считается был неграмотный человек. Вот по этим приблизительным, конечно, оценкам грамотность среди посадского населения составляла чуть менее половины. Для купцов, купечества, верхушки посада почти поголовно грамотные. Дворяне были грамотны где-то на две-трети, но основная масса крестьянства, конечно, оставалась неграмотной.
Возрастание значимости иностранных языков
Наибольшее значение имела, конечно, грамотность среди высшего слоя общества, среди приказного аппарата, и здесь особенное значение имело знание иностранных языков. В 17 веке Россия все более активно сотрудничала со своими западными соседями, и поэтому возникла нужда в специалистах по иностранным языкам и, конечно, в первую очередь, латыни, как языка, всеобщего языка общения того времени, языка учености Европы 17 века. В 60-е годы 17 века, приехавшие из Речи Посполитой в Москву Сименон Полоцкий, крупнейший писатель, поэт, просветитель этого времени по царскому указу стал обучать нескольких подьячих в подмосковном Андреевском монастыре латыни, и один из этих подьячих, Лукиан Голосов, категорически отказался учиться языку католического богослужения.
Он выбросил латинские книги и заявил: «Всяк, кто латыни не учился, тот с истинного пути совратился».
За эти слова, в которых звучало осуждение воли начальства и, даже, косвенно воли царя, его наказали, но потом заставили учиться и он стал одним из ведущих латинистом Москвы и потом сделал блестящую карьеру, он вошел в думу. Он сам с удовольствием читал книги на латинском языке. Вот так, сначала заставляя русских людей учиться, а потом и используя уже эти результаты, шел процесс освоения иностранных языков. Поэтому представляется несколько преувеличенной та хрестоматийно известная фраза о том, что русская знать, бояре не знали никаких языков и были не ученые грамоте.
Григорий Котошихин
Эта фраза принадлежит подьячему Григорию Котошихину, который составил описание Московского государства. Следует сказать несколько слов отдельно об этом очень известном сочинении. Большую часть того, что мы знаем о повседневной жизни, скажем, русского двора и, вообще, московских обычаях, мы знаем из этого обширного сочинения Григория Котошихина. Котошихина обидели, его несправедливо высекли и он бежал за рубеж, нашел приют себе в Швеции.
И там шведские власти дали Котошихину задание — составить описание Московского государства, то есть это сочинение очень было бы полезно для шведских властей для того, чтобы знать своего восточного соседа.
В этом своем труде Григорий Котошихин, описывая заседания боярской думы написал, что государь, когда задает вопросы своим советникам, те сидят бродви свои уставя и ничего не отвечают, потому что многие из них не ученые грамоте, не штудированные. Вот это утверждение Котошихина стало широко известно и оно стало своего рода эпиграфом к состоянию науки, образования в Московском государстве 17 века.
Несомненно, что было большое отставание в 17 веке России от западных стран. Но, все-таки, малевать такой сплошной черной краской ситуацию в России этого времени не стоит. Дело в том, что среди бояр 17 века, вообще думных людей 17 века, не было ни одного неграмотного, поэтому это утверждение Котошихина, несомненно, является преувеличением.
Судьба Григория Котошихина сложилась трагично. Он поссорился со своим хозяином дома, где он жил и в драке он зарезал своего хозяина, и поэтому суд присудил его к смертной казни. Для того, чтобы отсрочить свой конец Котошихин на время перешел в протестантизм, это его не спасло и, в конечном счете, ему отрубили голову. Поскольку в Швеции у него не было никакой родни, то тело его не было захоронено, а передано в Уппсальский анатомический кабинет и, таким образом, кости Григория Котошихина сохранились доныне. Может быть нельзя с уверенностью утверждать, что вот те костяки из Уппсальского анатомического музея это те самые, которые принадлежали Григорию Котошихину, но такая вероятность весьма велика.
Другие примеры побегов за границу
Вообще, побег человека 17 века за рубеж был, конечно, чрезвычайно необычным явлением, но несколько таких случаев известно. Кроме Григория Котошихина такой же поступок совершил и сын ближнего царского советника, окольничего, затем боярина, Афанасия Лаврентьевича Ордин-Нащокина. Воин Афанасьевич учился латыни и, вероятно, отец его воспитывал в том духе, что знание очень полезно, что знание иностранных языков будет ему полезно, и вместе с этим, с этими наставлениями, Ордин-Нащокин впитал и какой-то особенный интерес к европейским странам.
И он бежит с важными государственными бумагами, бежит за рубеж. Судя по всему, он собирался учиться в Сорбонне, но, может быть, по финансовым причинам, может быть, по каким-то иным, он не прижился в Европе и через некоторое время стал проситься обратно, и Алексей Михайлович простил сына своего доверенного человека, и затем Воин Афанасьевич жил в Москве при русском дворе. И вот продолжение этой истории, если угодно литературное продолжение, мы еще услышим чуть далее.
Истоки литературы нового времени
В литературе 17 века происходит очень важное явление. Характеристика литературных героев усложняется. В результате не так, как в средневековой литературе был только положительный и отрицательный герой. Положительный имел только набор положительных качеств и, наоборот, отрицательный был сущим злодеем. Теперь характеристика героя становится более сложной. Это истоки литературы нового времени.
Но не надо думать, что вся литература 17 столетия развивалась именно в русле этого направления. Господствовали еще традиционные жанры. Это летописи, и одним из крупнейших летописных сводов 17 века был новый «Летописец», составленный при Филарете в царствование Михаила Федоровича. В новом «Летописце» содержится типично средневековая оценка причин смуты. Она наступила за грехи человеческие и это, конечно, средневековая книжность. Но, даже, в рамках традиционных литературных жанров мы видим новые явления.
Наиболее выразительный пример — это «Житие протопопа Аввакума». С одной стороны, это «Житие» — это основное чтение людей русского средневековья, с другой стороны, это совершенно необычное явление, потому что оно написано самим Аввакумом при его жизни и написано живым разговорным языком. То есть здесь мы хорошо видим, как в рамках традиционного жанра разрушается сложившийся, устоявшийся канон.
Творчество Сименона Полоцкого
Крупнейшим явлением в культуре 17 века было творчество Сименона Полоцкого. Он, действительно, из Полоцка приехал, с территории Речи Посполитой, приехал в Москву, был приглашен Алексеем Михайловичем, и он по своим знаниям, по роду деятельности был, если можно так сказать, энциклопедистом, то есть был и поэтом, и писателем, и драматургом, и воспитателем. Именно Сименон Полоцкий учил латыни в школе при Андреевском монастыре, о чем уже шла речь. Именно он учил латыни наследника престола царевича Алексея Алексеевича, сына Алексея Михайловича. И у Алексея Алексеевича среди его книг, вопреки понятиям того времени, большая часть книг была на иностранных языках, это очень необычно.
Алексей Алексеевич умер где-то в 16 лет и, конечно, это напоминание всем нам, что нужно не только учиться, но и беречь свое здоровье. Поговаривали, что Сименон Полоцкий учил латыни и следующего сына Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, но из этого, похоже, ничего не получилось, потому что состояние Федора было очень тяжелым и решили не нагружать излишне учением. Именно Сименон Полоцкий написал пьесы для первого придворного театра, а ученики Сименона Полоцкого уже после его смерти, Сильвестр Медведев и Карион Истомин продолжили дело своего учителя.
Карион Истомин в конце 17 века — поэт переводчик, он написал известную «Азбуку» и, кроме того, среди многочисленных его произведений находим и стихи по случаю бракосочетания царя Петра и Евдокии Лопухиной. Как выглядела книга того времени? Это фототипическое воспроизведение этого брачного приветствия Кариана Истомина царю Петру и Евдокии Лопухиной, которые есть в книге. Книга, вообще, в 17 столетии стала заметным явлением культуры. Это связано с тем, что печатный двор во много раз увеличил выпуск продукции. Знания теперь транслируется через печатное слово. Вообще говоря, церковная реформа Никона стала возможной только потому, что печатный двор осуществил замену богослужебной литературы по всей стране.
Появление демократической повести
Новым явлением в литературе 17 века стало появление демократической повести. Эту литературу, этот жанр, мы называем так, потому что она получила широкое хождение среди посадских слоев населения, среди широкого читателя. Для этой литературы характерно осуждение власть предержащих. Например, в «Повести о Шемякином суде» очень зло высмеиваются нравы, мздоимства приказных. А в Калязинской «Челобитной» — нравы церкви, нравы монашества.
О Калязинской «Челобитной» следует сказать подробнее, потому что обычно этот памятник используют для того, чтобы показать процесс секуляризации культуры. Литературные герои, монахи Калязинского монастыря, бьют высокому церковному начальству на своего настоятеля, что он велит их рано будить, идти к службе, а они в круг ведра с пивом сидят и им не успеть одновременно и на службу идти, и пиво испить.
Обычно, это произведение используют, как свидетельство обмирщения культуры, но нужно иметь ввиду, что произведение это не антицерковное, поскольку списки этого памятника мы находим во множестве среди архивов монастырей. То есть сами монахи переписывали и читали это произведение, потому что они не столько смеялись над собой, сколько хотели избавиться от этого зла.
«Повесть о Фроле Скобееве»
Еще одним замечательным памятником уже рубежа 17 — 18 веков является «Повесть о Фроле Скобееве». Сюжет этой повести связан с интригами бедного молодого дворянина Фрола Скобеева. Он не имел никакой собственности и поэтому занятие его было по средневековым понятиям не очень приличным. Он выступал ходатаем в судебных делах. Так вот, этот очень бедный, но ловкий Фрол Скобеев решил соблазнить живущую по соседству дочь знатного стольника Ордин- Нащокина, Нардын-Нащокин, как его именуют в повести. Ему это удалось и он обманом, переодевшись в женское платье, пробрался в дом девушки, соблазнил ее, увлек и, в конечном итоге, без родительского благословения молодые обвенчались. Тем самым Фрол Скобеев поставил стольника Ордин-Нащокина перед свершившимся фактом. «Буду полковник или покойник» — говорит Фрол Скобеев, пускаясь в авантюру, которая сомнительна во всех отношениях.
Он собирался сделать карьеру, устроить свою жизнь во что бы то ни стало. И вот что самое удивительное, автор повести не осуждает неблаговидное поведение героя. Он, напротив, сочувствует ему. А обманутый отец выглядит, даже, смешно. Выставлен в смешном свете. В чем дело? Дело в том, что у этой повести, судя по всему, был настоящий подлинный сюжет, записанный где-то на рубеже 17 — 18 веков, связанный с семьей, настоящей семьей Ордин-Нащокиных.
Весьма велика вероятность, что Аннушка, которую соблазнил Фрол Скобеев, это дочь стольника Воина Афанасьевича Ордин-Нащокина. И в этом смысле, на протяжении всего 17 столетия, перед нами развертывается судьба семьи Ордин-Нащокина, так, как мы знаем ее по историческим документам, и так, как вот она отражена в этой повести. О том, что сам Афанасий Лаврентьевич в первые годы своей жизни, они пришлись на смуту, оказался в Новгороде и там после смерти отца он познакомился с иноземцами, которые в это время занимали Новгород.
Очень может быть, что когда семья на излете смуты выехала к Москве, то вместе с ними выехал кто-то из иностранцев, знавших латынь, потому что Афанасий Лаврентьевич блистательно знал, хорошо знал латынь и выучил латыни своего сына, после чего он бежал за рубеж. А дочь стольника Ордин-Нащокина, Аннушка, решилась на свой женский, девичий поступок, нарушивший правила поведения того времени.
Если даже литературный сюжет повести о Фроле Скобееве и реальные факты семьи Ордин-Нащокиных — это две разные истории, то и тогда они согласно свидетельствуют о том, что прежний канон поведения, средневекового поведения, разрушался. На смену ему шел новый, связанный с активными действиями, нарушениями традиций, желанием утвердить собственный успех, даже вопреки нормам поведения своей эпохи.
